Нора Адамян - Девушка из министерства [Повести, рассказы]
Он толкнул дверь и пошел было прочь.
— Мацо! — отчаянно закричала Эрик.
Бригадир сумрачно взглянул на нее с порога.
— Он никуда не уйдет, — с вызовом сказала Эрик.
Первая отозвалась Бавакан:
— Ты садись, Мацо.
— Садись, не обижайся, — увещевательным тоном опытной учительницы позвала Тамам.
— А кто я такой, чтоб обижаться? — с горечью спросил Мацо. И, не выдержав, закричал: — С детства из одной миски ели — он меня не знает! Кого он тогда знает? Я вам скажу — себя он только знает. Одного себя!
Первый раз в жизни промолчали сестры, когда при них нелестно отозвались о Врамшапухе.
Мацо решительно шагнул к столу, поглядел на родню, обхватил Эрик руками и крепко поцеловал в губы. Так по старинному обычаю он закреплял свои жениховские права.
Потом с видом человека, свершившего торжественный обряд, сел и усадил рядом с собой Эрик.
Врамшапух не мог этого вынести. Хотел покинуть стол. Бавакан удержала его за руку.
— Куда ты? Твое место здесь.
— Если мое слово ничего не значит в этом доме…
— Хозяин дома ты. Будешь ты здесь жить?
И это спрашивала сестра Бавакан, которая лучше всех знала, что жить он здесь не может. Только сегодня он рассказывал ей о своей работе, делился планами. Свет перевернулся, что ли?
— Братец, — вдруг горячо заговорила Эрик, — все тебе будет, как было, и мед, и масло, и фрукты. Не беспокойся ты, не думай об этом!
С чего она взяла, что он думает о таких вещах!
Врамшапух подыскивал слова, выражающие негодование, но сестра Бавакан опять помешала ему.
— Для тебя, братец, все как было, так и останется, — устало заверила она.
Тогда, опершись руками о стол, Врамшапух поднялся, секунду постоял, покачиваясь в раздумье, и ушел, выразив этим свое отношение ко всему происходящему.
Он не сомневался, что сестры поймут его молчаливый протест. Сейчас им станет неловко, они забеспокоятся, с места поднимется одна, потом другая. Выбегут искать его, уговаривать, как в детстве, когда он, пугая их, прятался в пустой карас из-под вина, а девчонки бегали, крича охрипшими от слез голосами: «Братец, родной, где ты, отзовись!..»
В саду рядами стояли низкорослые, круглые персиковые деревца, у забора подымались мощные кроны орехов. От шелковистых листьев сусанбара остро пахло мятой. Где-то стрекотал сверчок.
Когда-нибудь Эрик еще скажет спасибо за то, что Врамшапух расстроил этот брак. Он правильно сделал — встал и ушел. Теперь Мацо не остается ничего другого, как покинуть дом. Не будет же гость сидеть за столом без хозяина!
Но время шло, а Мацо не уходил. Врамшапуху надоело стоять под деревьями, где была застойная, влажная духота. В комнате зажегся свет. Стало видно, что они все еще сидят за столом.
Врамшапух подошел ближе. Сестра Тамам громко говорила:
— Живите так, чтоб мы радовались, глядя на вас. Будьте счастливы.
И Мацо серьезно отвечал:
— Будем!
По их милости Врамшапух проводит ночь в саду. Ему это надоело. Кто хозяин в доме? Может быть, он хочет отдохнуть на своей кровати!
Раза два Эрик подходила к двери, вглядывалась в темноту, и тогда Врамшапух отскакивал от окна, точно вор.
Наконец под тяжелыми сапогами Мацо заскрипели деревянные ступеньки и с улицы послышалась его громкая песня.
Врамшапух поднялся на балкон. Там, прислонившись к перилам, стояла Бавакан. Чему-то улыбаясь, она, пожилая женщина, подпевала:
Мне приснился сон прекрасный,
Был отраден сердцу он…
Брат остановился возле нее. Надо из этой нелепой поездки извлечь хоть какую-нибудь пользу.
Когда сестра поедет к академику? Хорошо бы это сделать поскорее. Хоть завтра.
Бавакан ответила не сразу.
— А знаешь, братец, не поеду я к профессору. В этом деле ты уж сам за себя как-нибудь…
Утром, когда дядя Торос пригнал машину, чтоб отвезти Врамшапуха в город, сестер уже дома не было. Бавакан затемно на первом попутном грузовике отправилась в свой колхоз. Тамам что-то понадобилось в здешней школе. Эрик убежала на виноградники.
Врамшапух сидел в машине, и дядя Торос последний раз протирал тряпкой серые бока «Победы», когда мимо прошли женщины с мотыгами в руках.
— Эй, дядя Торос, что, просватали Эрик? — крикнула одна.
— Говорят, крепко просватали, как молодых, с поцелуем, — засмеялась другая.
— Крепко, крепко просватали, — тоном очевидца ответил дядя Торос, — по-мужски дело сделали. Даром, что ли, братец из города приезжал? Как гора стоит он за плечами сестер.
И, сев за руль, старик включил мотор.
